Вопросы социальной теории
жүктеу/скачать 108.45 Kb. Pdf көрінісі
|
| ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 К 75-летию Ральфа Дарендорфа Ральф Дарендорф — один из мыслителей, кого сейчас с полным основанием можно назвать классиком социально-политической мысли ХХ в. И дело здесь не только в количестве значительных работ, опубликованных им (а их насчи- тывается около двух десятков) и не в почтенном возрасте их автора, а в том, что и в новом столетии он остается активным научным и политическим деяте- лем. Дарендорф известен прежде всего как один из ведущих представителей «конфликтной парадигмы» изучения социальных процессов, давшей значи- тельный импульс развитию социальных наук во второй половине ХХ столетия. Сформулировав ее основные положения с предельной остротой («не наличие, а отсутствие конфликтов является чем-то удивительным и ненормальным» (цит. по [5, c. 457]), «тот, кто умеет справиться с конфликтами путем их при- знания и регулирования, тот берет под свой контроль ритм истории» [10, p. 139-140]), он уже в ранних своих произведениях рисует картину динамичес- кого мира власти и конкуренции, атрибутами которого являются изменчивость и конфликтность. Сосредоточь Дарендорф внимание лишь на рассмотрении «собственно конфликта», на узкоспецифических вопросах его возникнове- ния и протекания, скорее всего, он привлекал бы внимание лишь узкого круга специалистов. Однако его работы отличает размах и масштабность: здесь мы найдем и широкую эрудированность в вопросах мировой политики, и знание конкретных социальных проблем в различных странах, и полемическую кри- тику теорий К. Маркса, Т. Парсонса, Р. Арона и других столпов социологичес- кой науки. Одним словом, исследования конфликта в них не просто вписаны в социальный контекст, но и неразрывно связаны с ним. Конфликты состав- «СОВРЕмЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА дЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ А. И. кольба *
Кольба Алексей Иванович — кандидат политических наук, доцент кафедры государствен- ной политики и государственного управления Кубанского государственного университета. Электронная почта: alivka2000@mail.ru. ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 ляют «ткань» общественного развития — для Дарендорфа это не декларация, а способ осмысления действительности. Поэтому его работы, помимо прочего, интересны и с точки зрения изучения стиля мышления и изложения, демонс- трирующего богатые исследовательские возможности конфликтной парадиг- мы.
К таковым, безусловно, относится и очерк «Современный социальный кон- фликт», впервые увидевший свет в 1988 г. В 1989-1990 гг. он был значительно переработан и расширен автором на основе анализа «тектонических» подви- жек в устройстве современного мира, вызванных волной демократических революций в Европе и крушением «соцлагеря». Очевидно, эти события дали толчок некоторым новым соображениям сэра Ральфа, с реализацией которых текст работы приобрел окончательную завершенность. В этом варианте книга недавно была впервые опубликована и на русском языке [4]. Полтора десятилетия — хороший срок для того, чтобы вернуться к анализу работы, написанной на актуальную тему, и попытаться понять, верно ли были отмечены автором основные тенденции развития социальных противоречий, в чем и насколько подтвердились его выводы. Тем более что ряд утверждений, высказанных Дарендорфом, вполне применим для анализа опыта развития постсоветской России, хотя его сочинение выполнено в основном на материале стран «первого мира» — Западной Европы и США. Впрочем, это еще раз сви- детельствует об имеющейся общности закономерностей развития всех обще- ственных систем при всей их индивидуальной специфике. Целью нашей рабо- ты является исследование ряда проблем современного российского общества сквозь призму «нового прочтения» теории Дарендорфа на основе российского и мирового опыта последних полутора десятков лет. Как отмечает сам Дарендорф, основная идея книги проста: современный социальный конфликт суть антагонизм между правами и их обеспечением, в котором ценности гражданского общества и их экономическое наполнение зачастую расходятся между собой. Автор с определенной долей изящества последовательно раскрывает ее, как бы освещая проблему с разных точек зре- ния, показывая все новые ее аспекты. Выявить основу конфликтов в современном обществе и проследить их исто- рическую эволюцию — вот одна из первоочередных задач очерка. Уже на пер- вых страницах Дарендорф вступает в полемику с одним из всегдашних своих «заочных» оппонентов — К. Марксом, а также с его последователями (прежде всего с Ю. Хабермасом и его теорией «безвластной коммуникации»). Рассыпая в тексте иронические суждения — «его заблуждения достаточно интересны, чтобы заслуживать критического разбора», «события, которые теория должна объяснять, не подчиняются ее требованиям» [4, c. 12, 14], — Дарендорф вы- ступает прежде всего против «историцизма», присущего, по его мнению, дан- ной концепции. Понятия подменяют собой действительность, и теория стано- вится «слишком хороша, чтобы быть пригодной для использования» [4, c. 15]. «СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА ДЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 «Производительные силы», таким образом — совершенно бессмысленный термин, и утверждение, что некие политические силы действуют от их имени, догматично. Отношения между политикой и социально-экономическими из- менениями, безусловно, существуют, но они не заданы раз и навсегда. Дарендорф предлагает рассматривать эту связь как проблему взаимовлия- ния гражданских прав, формирующихся в политической сфере, и возможнос- тей экономического обеспечения этих прав. Данные понятия (и их референты) далеко не тождественны друг другу: декларации о расширении прав (в сфере политики) далеко не всегда сопровождается адекватными гарантиями. Через всю эпоху модерна можно проследить конфликт между двумя стилями мыш- ления, олицетворяемыми «партией обеспечения» и «партией прав». Эти пар- тии «можно обнаружить повсюду», даже в рамках одного политического на- правления. В обществе эпохи модерна открываются новые «жизненные шан- сы». Что представляет собой указанное понятие? Как пишет Дарендорф, это «функция опций и лигатур», где опции — «специфические комбинации прав и их обеспечения», а лигатуры — «глубинные культурные связи, позволяющие людям найти свой путь в мире опций» [4, c. 34-35]. Таким образом, в жизни современного общества возникает множество вариантов взаимодействия политики и экономики. Первая ни в коем случае не подчинена последней, но, напротив, может быть и самодовлеющей. Однако эти взаимодействия всегда «вписаны» в общество, в специфические понятия и культурные репрезентации. В этом кроется еще одна проблема — «современ- ность по сути есть разрыв с лигатурами прежних времен» [4, c. 37]. Но не все глубинные связи теряют свою силу, хотя многие из них теряют свой прежний смысл. «Эпоха модерна открывает неизвестные доселе жизненные шансы…» [4, c. 38] — многоточие, поставленное автором в конце этого суждения, превраща- ет его в вопрос. Дарендорф разбирает противоречия, свойственные миру кон- ца ХХ в., с позиций либерала. Главная ценность общества — свобода, которая, по его мнению, покоится на трех столпах: демократии, рыночной экономике и гражданском обществе. Особое внимание уделяется проблемам гражданско- го общества, без которого свобода «остается тростинкой на ветру» [4, c. 39]. Дарендорф отмечает, что общественный договор не является чем-то не- зыблемым, он «формулируется заново каждым новым поколением» [4, c. 43]. Источником этих изменений являются социальные конфликты; однако и они изменяются. Конфликты эпохи модерна характеризуются следующим образом: «… темой социального изменения служат гражданские права, а инструмен- том — классовая борьба… Источником классового конфликта служат структу- ры господства, которые больше не имеют абсолютного характера традиционной иерархии. Тема его — жизненные шансы. В тот момент, когда эти шансы будут связаны не с правами, а лишь с их обеспечением, социальный конфликт примет новую форму» [4, c. 45]. По мере продвижения гражданских прав из юридичес- кой в политическую, а затем в социальную сферу происходит смягчение клас- сового конфликта, форм и методов ведения борьбы. Классовая структура об- А. И. КОЛЬбА
ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 щества стран Запада во второй половине ХХ в. меняется, прежде всего за счет возникновения нового господствующего класса — «класса большинства», ко- торому удалось достичь весьма высокого уровня закрепления и обеспечения гражданских прав. Однако при этом большинство продолжает устанавливать границы, затрудняющие получение тех же прав и возможностей для некоторых других слоев. Это могут быть безработные, люмпенизированные элементы, ра- совые и этнические меньшинства. Такое положение в свою очередь, порождает «фундаментализм», который «означает, что принадлежность к определенной группе придает человеку ауру избранности» [4, c. 206]. Меньшинства, в свою очередь, вступают на путь сепаратизма или стремятся навязать обществу свой вариант понимания гражданских прав. «Все это — атаки на цивилизующую силу гражданских прав во имя ложно понятого права на самоопределение нацио- нальной, религиозной, культурной автономии». «Право быть другим — одно из основных прав членов общества», но сепаратисты «хотят сначала получить латышскую Латвию… а уж потом, гораздо позже, дать гражданские свободы русским в Латвии» [4, c. 208-209]. Таким образом, либерализм, выступающий поборником гражданских прав и гетерогенности общества, сталкивается с на- ционализмом, выступающим за гомогенность и приоритет национального. Дарендорф — твердый сторонник либерализма. Он заявляет об этом сло- вами другого выдающегося либерала, Джона Мейнарда Кейнса: «Партия либе- ралов по-прежнему является наилучшим инструментом для будущего прогрес- са — если бы только у нее были сильное руководство и правильная програм- ма» [4, c. 231]. Цель «либеральной повестки дня» — переход к новой ступени общественного договора, построение разносторонне развитого гражданского общества в рамках стройной и эффективной государственной конституции. В перспективе конца 1980-х гг. Дарендорф видел также формирование миро- вого («всеобщего») гражданского общества, предначертанного еще в работах Канта. Таким образом, в очерке сэра Ральфа мы видим концепцию, основанную на либеральной теории конфликта. Через ее призму рассматриваются про- цессы истории ХХ в., через нее делаются прогнозы на будущее. Через полтора десятка лет мы уже вправе проанализировать их осуществимость и, если по- дойти шире, оценить успехи и провалы либеральной политики этого перио- да («политики свободы», в терминологии Дарендорфа). Как уже отмечалось, мы стремимся сделать это, привлекая в первую очередь материал, связанный с опытом развития постсоветской России. Прежде всего, необходимо вернуться к «временному контексту» работы. В период написания Дарендорфом «Современного социального конфликта» идеи либерализма рассматривались рядом (если не большинством) полити- ческих мыслителей как указатели «столбовой дороги развития человечества». Не все принимали их безоговорочно, но мало кто сомневался, что проект бу- дущего рисуется в либеральной палитре. Наверно, в наибольшей степени от- разил это Френсис Фукуяма, объявив о «конце истории», который наступает «СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА ДЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ
10 ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 в связи повсеместным и окончательным торжеством либерализма как системы общественных отношений [8]. Создавалось впечатление (которое, кстати, на- ходит свое отражение и в общем духе работы Дарендорфа), что «час торжест- ва» либералов пробил. Однако по прошествии полутора десятилетий мы видим совершенно иное восприятие подобных идей. Некоторые политические мыслители Запада все более пессимистично оценивают перспективы всеобщего торжества либе- ральной модели, говоря о разгорающемся конфликте цивилизаций, «сумерках западного мира» и даже его смерти (концепции С. Хантингтона, К. Коукера, П. Бьюкенена) [1]. В России же разочарование в либеральной идее (как в обще- стве, так и в научно-публицистических кругах) достигло максимума. Период либеральных реформ 1990-х гг. воспринимается как катастрофический, на ли- беральные партии возлагается ответственность за его результаты, вследствие чего они вытесняются на периферию политического процесса. Продолжая де- кларировать приверженность демократическим ценностям, первые лица госу- дарства на практике стремятся в первую очередь к усилению государственно- го влияния на многие сферы жизни общества, и прежде всего на экономику. Рассматривая тенденции политического развития России в 1990-2000-е гг., впору говорить о произошедшем за полтора десятилетия расцвете и упадке либерализма. Кажется, следующим шагом может стать объявление либералов в общественном мнении «врагами народа» и «агентами влияния» без каких бы то ни было оговорок. И в то же время мы видим, что экономическая стратегия правительства в основе своей остается либеральной, о чем свидетельствуют предпринимаемые и готовящиеся меры: «монетизация» льгот, «вторая волна» приватизации, принятие законов о собственности и т. д. В чем причины и смысл такого противоречия? Не является ли оно парадоксальным? Постараемся разобраться, почему «блеск» российского либерализма сме- няется его «нищетой». В начале современного этапа развития российского ли- берализма его представители выступали как «партия прав». Они сосредоточи- вали свои требования в политической сфере, стремясь избавится от оков офи- циальной идеологии, а затем — демонтировать механизмы советского режима, представлявшиеся рудиментарными. В своем обосновании экономических ре- форм либералы уповали на универсальность законов экономики и как следс- твие — на «практическую магию» свободного рынка. Казалось, стоит запус- тить его основные механизмы — и благосостояние широких слоев общества станет реальностью. Через краткий период «шоковой терапии» к свободному и процветающему обществу — такую стратегию декларировали российские либералы в начале 1990-х гг. Чтобы не быть голословными, сошлемся на самих теоретиков российского либерализма. Несколько позже, в 1994 г., один из главных творцов либераль- ных экономических реформ, Е. Т. Гайдар, попытался проанализировать их раз- витие в своей программной работе «Государство и эволюция», являющейся «промежуточной саморефлексией». Характеризуя экономическое развитие А. И. КОЛЬбА
ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 11 России, Гайдар отмечал, что основной задачей для нашей страны является вхождение в «социально-экономическое пространство западного общества». С его точки зрения, «речь идет не о невмешательстве государства в экономику, а о правилах этого вмешательства, т. е. о том, что будет представлять из себя государство». Говоря о необходимости демонтажа «государства восточного типа», Гайдар считал главным достижением своей экономической политики ликвидацию номенклатурного капитализма, шаг «из царства бюрократической свободы в царство рыночной необходимости», который якобы удалось сделать [3]. Однако, много и логично рассуждая о необходимости построения нового государства, функционирующего в духе кейнсианских идей, Гайдар не упоми- нает, что либеральные реформы фактически имели совсем другое следствие. Они привели к возникновению и доминированию крупного (и сверхкрупного) бизнеса, интересам которого, по признанию самого Егора Тимуровича, отве- чает «полулиберальная экономика: либеральная для него, но не либеральная для других» [3]. Но именно таковой и явилась российская экономика в кон- це 1990-х гг., союз капитала и бюрократии! Таким образом, сложилась модель, в которой неэффективность сочеталась с вопиющей несправедливостью. Давая большинству эфемерные права, она создавала возможности их обеспечения (многократно избыточного) для очень немногих. По данным аналитического центра Юрия Левады, общая численность малообеспеченных россиян, доходы которых не превышают прожиточного минимума, составила в 2004 г. 29,6 млн человек. 12 % из них — граждане трудоспособного возраста [7]. При этом и сто- имость труда в России отстает от необходимой в несколько раз [2]. Происходящая параллельно «революция потребностей» сделала антаго- низм между правами и их обеспечением еще более острым. В России не только не сложился дарендорфовский «класс большинства», но и произошло во мно- гом противоположное — меньшинство, которому удалось соединить права и их обеспечение, провело весьма отчетливую границу между собой и осталь- ным обществом и встало на ее охрану. По сути, источник его благосостоя- ния — в обнищании этого большинства, а иного полулиберальная экономика не допускает. Не сваливаемся ли мы при таком анализе в экономический детерминизм, одно из наиболее тяжких обвинений Дарендорфа марксистской теории? Думается, нет. Напротив, мы берем за основу постулат сэра Ральфа о много- вариантности взаимодействия политики и экономики. Ведь российская эко- номическая и социально-политическая модель 1990-х гг. была выстроена при активном участии лидеров российского либерализма, большинство из кото- рых действовало вполне сознательно. Согласитесь, трудно поверить, что люди, в большинстве своем имеющие блестящее образование и развитый интеллект, могли оставаться «незрячими» столь долго. Некоторое время они продолжали ссылаться на «тяжелое наследие советской плановой системы» (а их нынешние хулители ссылаются на «тяжелое наследие либеральных реформ»), но к настоя- щему моменту идеологически обанкротились. Однако вопрос о вине и ответс- «СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА ДЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ
12 ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 твенности для нас не является ключевым (к тому же он весьма неоднозначен). Гораздо важнее и интереснее с научной точки зрения вопрос о причинах про- изошедшего, к которому мы вновь и вновь должны возвращаться. Конечно, первый из ответов, лежащих на поверхности, — «плохие либера- лы». Ряд крупных фигур российского либерализма, долгое время находивших- ся у власти, действительно предпочли интересам проведения либеральных реформ свои личные интересы. На этом заостряет внимание в своем «письме из заключения» М. Ходорковский. «Те, кому судьбой и историей было довере- но стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились… Фактически сегодня мы ясно видим капитуляцию либералов… Их страх перед тысячелетним прошлым, сдобренный укоренившейся в 90-е гг. могучей привычкой к бытовому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность. Готовность забыть про Конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном» [9]. В своем послании Ходорковский вскрывает механизмы лоббирования и принятия решений, превратившие либеральные реформы в путь к демократии для избранных. Не будем здесь подробно оста- навливаться на основных его тезисах, тем более что они широко обсуждались в первые месяцы 2004 г. Отметим лишь один из них: »… для денег либераль- ная среда вовсе не есть необходимость.… Гражданское общество чаще мешает бизнесу, чем помогает. Потому что оно отстаивает права наемных работников, защищает от бесцеремонного вмешательства окружающую среду, открытость экономических проектов, ограничивает коррупцию» [9]. Таким образом, отла- живание сложных механизмов гражданского общества (без которого свобода остается «тростинкой на ветру») вряд ли входило в планы российских либе- ральных реформаторов в 1990-х гг. Структуры гражданского общества были необходимы для них постольку, поскольку могли защищать интересы крупно- го бизнеса, и не более того. Словом, процесс политической маргинализации данного поколения российских либеральных политиков вполне закономерен, и вряд ли его политическая смерть будет оплакана Россией. У российской «партии либералов» не оказалось ни «сильного руководства», ни «правильной программы». Следует ли из этого, однако, вывод о принципи- альной неприменимости либеральных идей в формировании концепции раз- вития России, об окончательном и бесповоротном разрыве с либеральной тра- дицией? На наш взгляд, это было бы крайне опасно для страны прежде всего потому, что антитезой либерализма в российской политике, как правило, явля- ется максимально возможное огосударствление политического пространства. Когда государство принимается укреплять свои позиции, аргументы для этого обычно сильны и неопровержимы. В самом деле, мог ли кто-нибудь оспорить их осенью 1999 г., когда уровень угроз социально-политической системе стал близок к максимальному? Но однажды начав, государство уже не в силах най- ти возможности самоограничения, вследствие чего возникает худшая форма произвола. Главная ошибка в логике «государственников», рассуждающих о необходимости его усиления, — в том, что они рассматривают этот процесс, А. И. КОЛЬбА
ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 13 как расширение полномочий органов власти. Собственно, это и приводит к «за- чистке» социально-политического пространства от всех «выступающих», про- тиворечащих официальной линии элементов, вполне возможно, помимо воли и желания конкретных государственных лиц. Между тем сила государствен- ной власти проявляется прежде всего в способности ответственно и макси- мально полно реализовывать имеющиеся ограниченные полномочия. Конечно, в период общественных кризисов объемы этих полномочий могут возрастать, но до определенных пределов, т. е. одним из условий создания эффективного государства является его сознательное самоограничение, связанное с форми- рованием структур гражданского общества. На наш взгляд, они, равно как и демократические институты и процедуры, должны рассматриваться с точки зрения инструментальной ценности. Одна из главных ошибок российского либерализма, заводящая в тупик его идеоло- гов, — позиционирование «демократии по западному образцу» в качестве са- модостаточного высшего идеала. Однако она необходима обществу в той сте- пени, в какой помогает решать насущные проблемы. Для того же, в общем-то, она нужна и государству. С точки зрения управления общественными отноше- ниями демократизация помогает государству вовремя распознать назреваю- щие конфликты и перейти к их регулированию («получить в союзники ритм истории»). Стремление к всеобщему огосударствлению, ложно воспринимае- мое как благо, на практике приводит к возникновению барьера между обще- ством и государственными структурами, который ни одна, ни другая сторона не в силах преодолеть. Своеобразными историческими «кейсами» в данном случае могут служить структуры Российской империи и СССР в последние годы их существования. Разрушение такого рода государственного устройства весьма стремительно и видится необъяснимо-пугающим, хотя на деле весьма логично: государство, не выполняющее в нужном объеме общественно значи- мых функций, не справляющееся с регулированием социальных конфликтов, становится мельничным жерновом на шее общества. Не факт, что общество спасется, избавившись от него, но при его наличии не спасется точно. Стабильность государства не может рассматриваться как бесконфликт- ность. Общество, в котором отсутствуют структурные конфликты и противо- речия, представить весьма сложно. Во всяком случае, современное российское общество не относится к таковым. По своей природе государство призвано ре- гулировать конфликты в обществе и не может отказаться от выполнения этих функций. Является ли благом общественное единство? В кризисных ситуациях необходима высокая степень сплоченности, однако она не может поддержи- ваться слишком долгое время, разве что массированной мобилизацией. В це- лом достаточную степень единения обеспечивает базовый консенсус («обще- ственный договор»). При этом его действенность может быть обеспечена лишь действительным согласием основных слоев и институтов общества с предлага- емыми основами существования. В современной России предпосылку для фор- мирования такого согласия мы видим в объединении общества вокруг фигуры «СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА ДЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ
1 ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 популярного лидера начала 2000-х гг. — президента РФ В. В. Путина. Однако такое объединение может рассматриваться только как первичное и нуждается в «конвертации», т. е. на его основе необходимо сформировать «общественный договор», имеющий внеличностные основания, для чего необходимо рефор- мирование структуры взаимодействия между обществом и государством. Если укрепление государства и в дальнейшем будет рассматриваться как расширение его полномочий, возможно нарастание социальных конфлик- тов. Выстроенная система властных отношений «вертикального типа» на деле оказывается весьма непрочной. В такой ситуации конфликты и кризисы ста- новятся особенно опасны, так как возникают «внезапно» для государственных структур и вызывают зачастую неадекватную реакцию. Примером может слу- жить кризис начала 2005 г., связанный с «монетизацией льгот». Власть показала и недостаточную степень понимания реальных проблем общества, и неспособ- ность регулировать возникшие в форме акций протеста конфликты. Призывы найти и наказать «зачинщиков беспорядков», нарождающаяся фобия «оран- жевых революций» — это признаки растерянности. Гражданские структуры, способные стать «буфером» между органами власти и обществом, отсутству- ют. Так, ни одна парламентская партия не смогла оказать существенного вли- яния на исправление явных недостатков в законопроектах о «монетизации». Подобные «ошибки» при существующей организации функционирования ин- ститутов власти являются, скорее, системными. На каком-то этапе они начнут оказывать влияние на популярность главы государства, высокий уровень ко- торой является гарантией существования сложившейся системы. Управление конфликтами «в пожарном порядке» при таких условиях грозит государству политическим банкротством. «Новый общественный договор» в современной России все еще не сфор- мирован. Необходимость включения в его разработку структур гражданского общества все больше осознается и обществом, и государством (хотя это осоз- нание происходит пока что стихийно). Новые культурные связи, лигатуры, как называет их Дарендорф, неизбежно формируются в процессе модерниза- ции. Поэтому апелляция к российской традиции самодовлеющего государс- тва не является в данном случае правильным выходом. Сама культура обще- ственно-государственных отношений нуждается в существенном изменении, без которого государство в конечном итоге не сможет справиться с нараста- нием социальных противоречий и конфликтом. Структуры гражданского об- щества — необходимые инструменты регулирования. Однако дать импульс для подобного изменения может само государство [6], если окажется способ- ным к самоограничению ради выживания и дальнейшего развития. В заключение вернемся к работе, послужившей основой для данного эссе. Конечно, не все идеи, высказанные сэром Ральфом, находят свое подтверж- дение в современной практике. Возникновение глобального гражданского общества, равно как и сотрудничество большинства государств ради его пос- троения, — очевидно, более далекая перспектива, чем это казалось в конце А. И. КОЛЬбА
ЧЕЛОВЕК. СООБЩЕСТВО. УПРАВЛЕНИЕ • № 1 / 2005 1 1980-х гг. Но и несбывшиеся прогнозы порой важнее реализованных — они дают возможность сформулировать новые вопросы. Несомненно, что рабо- ты Ральфа Дарендорфа, увидевшие свет в последние десятилетия, в том числе и после отмеченного в 2004 г. юбилея, еще не раз станут почвой для дискуссий и научной полемики. Библиографический список 1. Баталов Э. Я. «Новый мировой порядок»: к методологии анализа / / Полис. 2003. № 5. 2. Бедность тянет Россию в пропасть, но богатых это, похоже, не волнует / / Аргумен- ты и факты. 2004. 13 окт. 3. Гайдар Е. Т. Государство и эволюция. Как отделить собственность от власти и повысить благосостояние россиян. СПб.: Норма, 1997. (См.: http://p16q48.firstvds.ru/gaidar.htm) 4. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. М.: РОССПЭН, 2002. 5. Дмитриев А. В. Социальный конфликт: Общее и особенное. М.: Гардарики, 2002. 6. Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки наше- го времени. СПб.: Алетейа, 2002. 7. Унижение / / АиФ Долгожитель. 2004. № 24. 23 дек. 8. Фукуяма Ф. Конец истории? / / Вопросы философии. 1990. № 3. 9. Ходорковский М. Кризис либерализма в России / / Ведомости. № 52 [1092]. 2004. 29 марта. 10. Darendorf R. Society and Democracy in Germany. Westport, Conn.,: Greenwood Press, 1969. «СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ» ПОЛТОРА ДЕСЯТИЛЕТИЯ СПУСТЯ Каталог: arhiv arhiv -> Тапсырмалар а тірек – қимыл жүйесі деп неліктен атайды? arhiv -> Химиялық реакция типтері arhiv -> Войсковой фильтрующий противогаз с противогазовой коробкой 1 — шлем-маска arhiv -> Мифы о витаминах и минералах жүктеу/скачать 108.45 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|